Заболоцкий после ареста был помещен в ленинградский Дом предварительного заключения. От него
требовали показаний на себя самого, а также на других литераторов — в
том числе на поэтов Николая Тихонова и Бориса Корнилова.
Считается, что расстрела, на который тянуло предъявленное ему обвинение,
поэт избежал именно потому, что не сломался и не дал показаний
против себя и своих друзей. Возможно, по этой же причине Заболоцкий
гораздо легче других репрессированных писателей смог начать новую жизнь
после лагеря. Попав в 1944 году в ссылку в Караганду, он сразу начал
работать и закончил стихотворное переложение "Слова о полку Игореве". В
1946 году ему было разрешено вернуться в Москву.
После XX съезда Заболоцкий написал несколько стихотворений о своем трагическом опыте, в том числе "Где-то в поле возле Магадана", ставшее каноническим текстом о лагерях.
Где-то в поле возле Магадана,
Посреди опасностей и бед,
В испареньях мёрзлого тумана
Шли они за розвальнями вслед.
От солдат, от их лужёных глоток,
От бандитов шайки воровской
Здесь спасали только околодок
Да наряды в город за мукой.
Вот они и шли в своих бушлатах –
Два несчастных русских старика,
Вспоминая о родимых хатах
И томясь о них издалека.
читать подробнее
После XX съезда Заболоцкий написал несколько стихотворений о своем трагическом опыте, в том числе "Где-то в поле возле Магадана", ставшее каноническим текстом о лагерях.
Где-то в поле возле Магадана,
Посреди опасностей и бед,
В испареньях мёрзлого тумана
Шли они за розвальнями вслед.
От солдат, от их лужёных глоток,
От бандитов шайки воровской
Здесь спасали только околодок
Да наряды в город за мукой.
Вот они и шли в своих бушлатах –
Два несчастных русских старика,
Вспоминая о родимых хатах
И томясь о них издалека.
читать подробнее
Комментариев нет:
Отправить комментарий