Это,
как вы догадываетесь, не просто чушь, а нечто особенное. Так сказать,
квинтэссенция нелепости.
Значение
оборота легко вычислить, он всегда употребляется оценочно. Вот пример из романа
“Зубр” Д.Гранина, где фразеологизм становится яркой характеристикой речи
главного героя – генетика Тимофеева-Ресовского: «Он умел быть беспощадным… Он
мог оборвать выступающего, ткнув его в недоказанный вывод, заорать: “Чушь
собачья! Грязная работа!»
Но
вот какой вопрос возникает: почему чушь именно собачья, а не, скажем, кошачья?
Каких
только предположений не высказывают наивные носители русского языка!
По
мнению одних, чушь собачья – это лай без причины, то есть – просто собачья
брехня. А может, – задаются вопросом другие, – мы называем собачий лай чушью,
потому что собаки, перелаиваясь, понимают, о чем речь, а мы – нет? Кроме того,
когда одновременно лают собаки разных мастей и пород, получается нечто
нечленораздельное – звуковой ералаш, опять-таки – чушь. Если принять эту точку
зрения, остается признать, что нести чушь – самое что ни на есть милое для
собаки дело, потому что, как известно, собака лает, ветер эту самую чушь –
носит… А поскольку кошки лаять не умеют, то чушь – и не их прерогатива.
Некоторые
шутят: в чуши собачьей сквозит обида покусанного собакой человека!
Еще
высказываются предположения: чушь собачья – это общее название карликовых пород
собак. А может быть, чушь собачья – это бультерьер, мордой похожий на “чушку”- свинку?
Это все, конечно, фантазии, а вот что касается родственности чуши и чушки
(чухи), то это – почти доказанный языковой факт: этимологи эти два слова
сближают, предполагая, что чушь досталась нам в наследство от чухи с пятачком.
Балагуры
предлагают, сталкиваясь с “не очень-то и ерундой, так – ерундишкой”, называть
ее чушью мышиной, о бессмыслице особо крупных размеров говорить: чушь слоновья…
А обозначение чушь собачья оставить для ерунды как таковой.
Шутки
шутками, а в “Толковом словаре русского языка” Ожегова – Шведовой есть четкое
указание: ерунда (чушь) собачья – это полная ерунда или чушь. То есть – явление
с высокой степенью проявления “ерундового” признака. А сильные проявления чего-либо
действительно могут ассоциироваться в нашем языке… с собаками. Говорим же мы о
собачьем холоде – очень сильном морозе, на который добрый хозяин собаку из дома
не выгонит! А еще нам знакомы собачий голод, собачья усталость, собачья жизнь…
Но
нужно принимать во внимание и то, что чушью и ерундой в торговых рядах называли
собачью радость – лакомые для четвероногих, но отвергнутые людьми обрезки и
шмотки мяса и ливера. Так сказать, пустячок, а собаке приятно! Итак, еще одна
версия: чушь собачья – это то же самое, что вкусные, но неказистые кусочки.
А
еще известно, что собаками в Древней Руси называли иноверцев, в частности,
мусульман, людей с чуждым, непонятным для православных сознанием, потому и
чужая, непонятная речь получила определение: собачья чушь (а слово чушь, по
этой версии, происходит от чужь – “нечто чуждое”).
Комментариев нет:
Отправить комментарий