Загадки повести «Пиковая дама»

Виктор Листов

 Анекдот от Фирса

Повесть «Пиковая дама» – одно из самых знаменитых произведений Пушкина. Она доставляет большое удовольствие читателю, а вместе с тем служит причиной многих полемик специалистов: как истолковать это произведение? какое там соотношение реальности и фантастики, быта и мистики? Эту границу провести очень трудно.

С другой стороны, вещь написана в 1833 году, когда Пушкин, как он сам про себя говорит, находится «под старость своей молодости». Стихотворная сторона его творчества несколько отступает, и на первый план выходит проза, публицистика, отчасти драматургия. Пушкин уже не мальчик, но зрелый муж со своим кругом интересов, со своими возможностями творить совсем в другой области.

Тем не менее, замысел «Пиковой дамы» восходит к 1828 году. Анна Андреевна Ахматова определяла этот год как самый разгульный в биографии Пушкина, когда он общается с дамами самых разных достоинств, когда происходят попойки, дружеские прогулки. В общем, когда он не чувствует никаких стеснений в своей жизни. Одна служба уже позади, другая еще впереди… 28-й год.

Картежная игра в этом году тоже присутствует. И даже понятно почему. Ведь Пушкин органически не терпел ровного течения жизни. Ему нужны были какие-то экстраординарные обстоятельства, нужно было искать риска, приключений. Он не сидел на месте в годы странствий. Например, будучи в деревне, он рвался в город. В городе хотел в деревню. И это как раз пик разгульной жизни Пушкина.

Среди его друзей этого периода был Сергей Григорьевич Голицын, по прозвищу Фирс. Это душа многих компаний. Это бретер. Это человек, который проводит свою жизнь на балах, в общении с самыми разными людьми. Вот от него-то Пушкин и слышит тот самый анекдот, который потом ляжет в основу «Пиковой дамы» – анекдот о его старшей родственнице, собственно бабушке, которая знает тайну трех карт, выигрывающих подряд в карточной игре «Фараон». И, собственно говоря, сама повесть начинается с рассказа об этой особенности старухи. Когда герои повести играют в карты у конногвардейца Нарумова, то один из игроков – Томский – рассказывает, что бабушка была в Париже, там проигралась, обрела тайну трех карт у Сен-Жермена. И с помощью этой тайны не только отыгралась, но даже и выиграла у правителя Франции – регента.

Все это очень хорошо известно. Но тут возникает образ графини Анны Федотовны, которая собственно и является аналогией реальной княгини Натальи Петровны Голицыной. Сама эта дама чрезвычайно интересна. Она была фрейлиной, а потом и придворной, статс-дамой при дворе пяти русских императоров. И в этом качестве она являлась реальной, а не вымышленной, достопримечательностью пушкинского Петербурга. Ей за 80 лет, она умрет в том же самом 1837 году, что и Пушкин, только позже.

Наследство, отягченное долгом

И, быть может, одним из главных мотивов «Пиковой дамы», является мотив наследства. В самой повести этот мотив возникает буквально на первых страницах. «Как», – говорит хозяин дома Нарумов Томскому: «у тебя бабушка, которая знает тайну трех карт сряду, а ты до сих пор не перенял у нее ее кабалистики. Отчего?» «Да черта с два.», – отвечает Томский: «У моего отца было трое сыновей. Да и сам он был большой картежник. Никому из нас она не открыла этой тайны.»

И дальше возникает история некоего Чаплицкого, человека с польской фамилией, которому Анна Федотовна открыла эту тайну. Пожалела проигравшегося молодого человека и рассказала как можно реально выиграть. Но выигрыш не принес Чаплицкому никакого счастья. Довольно скоро он умирает в нищете.

Несмотря на это, рассказ Томского инициирует действия Германна – обрусевшего немца, который жаждет обогатиться. И вот, один из путей к этому обогащению он как раз и обретает в этот вечер, где он просто следит за карточной игрой. Если старая графина открыла тайну не родственнику, а постороннему, да еще поляку, по-видимому, то почему бы ем, Германну, не пойти тем же путем?

И вот он мечтает о том, чтобы подбиться в расположение старой графини, получить эту тайну и обогатиться. Сюжет известен, но понятно, что он очень отягчен. Вот этого многие читатели «Пиковой дамы» как раз не понимают. Во-первых, уже у Томского Нарумов спрашивает: «Отчего же бабушка не понтирует?» Хотя, казалось бы, почему понтировать восьмидесятилетней старухе? А тем не менее она не пользуется сама своим секретом. Почему?

На этот вопрос мы еще ответим, а пока что скажем прямо – отягченность этой тайны выявляется сразу. Ну, прежде всего, когда потом старая графиня является к Германну в виде призрака и рассказывает ему тайну трех карт, то она ставит определенные условия, которые должен соблюдать игрок, желающий выиграть: ставить не больше одной карты в сутки, больше в жизни не играть и жениться на ее воспитаннице Лизавете Ивановне, за которой потом будет якобы ухаживать Германн. Тем самым она сразу открывает почему она не играет. Потому что, видимо, она дала такое обещание. То есть возникает вполне реальная, ничуть не мистическая ситуация – Германну предстоит вступить в наследство, отягченное долгом. Вот этот долг и формулирует призрак графини.

И очень характерна реакция Германна. Что он совершает после ухода призрака? Он прежде всего записывает все условия, которые он должен выполнить. Ну, естественно, последовательность трех карт. Естественно, больше в жизни не играть. Жениться на нелюбимой им Лизавете Ивановне. Это все то, чем отягчен долг. Грубо говоря, это продажа души дьяволу за карточный выигрыш. И, собственно говоря, в самой исходной беседе Германна с графиней он и сам намекает на это знание: если тайна отягчена продажей души, то я готов на это, – говорит он. И вот это условие – продажа души.

При этом Германн очень характерно презрительно отзывается о родственниках графини. Они – обыкновенные люди, они не торгуют спасением души, и потому даже не очень настаивают, Томский и его родня, не очень настаивают на том, чтобы графиня рассказала им тайну трех карт.

Германн и Наполеон

И вот дальше начинаются мистические аналогии. Что реально, а что вымышлено и фантастично? По-видимому, реальный бытовой пласт не менее влиятелен, чем фантастика. Но есть еще и третий пласт – всемирной истории. Вот когда речь шла о «Евгении Онегине», мы говорили о том, что сюжет романа разыгран как бытования сниженная аналогия всемирной истории. По-видимому, в «Пиковой даме» происходит то же самое. Дважды на протяжении всей повести Германн сравнивается с Наполеоном. А, собственно говоря, почему?

Можно говорить о некой общей буржуазности обеих персон. Но это все будет за пределами пушкинского мира. Хотя, «мы все глядим в Наполеоны» – это из «Евгения Онегина». Кроме того, сходство Онегина с Германном тоже не всем очевидно, хотя Пушкин называет Наполеона «мятежной вольности наследник и убийца», то есть он – порождение Французской революции, который эту же революцию и убивает.

Так вот Онегин, во-первых, наследник всех своих родных, а во-вторых, убийца брата своего. Все люди братья, он убивает Ленского, который жених Ольги, то есть они как бы родственники в близкой перспективе, если оба женятся. Короче говоря, родство выявляется не только по признакам социологическим, но и по признакам личным.

В эту же сторону речь идет и дальше. Почему? Потому что когда открытие тайны трех карт обусловлено женитьбой на воспитаннице старой графини, то это тоже соотносит героя с Наполеоном. Потому что Наполеон, к 1807 году вышедший к русским границам, конечно разевает рот на русское наследство точно так же, как и Германн на наследство старой графини, состоящее, кроме материальных ценностей, еще и в этой тайне. И, получается, оба они терпят фиаско. Ни Наполеон не обретает России, ни Германн не обретает этих трех карт, как выигравших карт.

Но что любопытно. Ведь когда после свидания с Александром в Тильзите и Эрфурте, Наполеон размышляет о том как ему обходиться с Россией, он ведь по совету Талейрана делает предложение русской княжне, сестре императора Екатерине Павловне, полагая, что если он на ней женится, то их сын имеет прямые права на русский престол. То есть он хочет завоевать Россию мирным путем.

Точно с этого же начинает Германн. Он рассказывает графине как он ее уважает, как он собирается ее отблагодарить. Он будет молить за нее Бога, и все его потомки тоже будут просить Бога за графиню. А потом, когда она это отвергает, он хватается за пистолет. То есть тот же самый путь Наполеона. Вот почему, может быть, Пушкин и сравнивает своего героя с Наполеоном. Но, правда, чисто внешне, в профиль.

Более того, если мы посмотрим на то как развиваются события, то мы найдем прямую связь между походом Наполеона в Россию и поведением Германна за карточным столом. Ведь Наполеон начинает с побед. Он приходит в Москву. Также и Германн выигрывает первые две карты. На третьей карте Германн испытывает полный крах точно так же, как и Наполеон, выйдя из Москвы. В этом смысле судьба героев совершенно аналогична. И это важно понимать и видеть. Мы опять, так же как в «Онегине», видим всемирную историю, разыгранную на обыкновенных людях. Мистика здесь играет свою роль, но это отдельная большая тема.

Разговор с В. Одоевским

В свое время видный пушкинист Григорий Гуковский не склонен был видеть в «Пиковой даме» фантастику. По его мнению, все то запредельное, что мы там встречаем, происходит не в реальных обстоятельствах, а в пьяном, а потом больном воображении главного героя, Германна. Между тем подобная или близкая к этой точка зрения находится в произведениях самого Пушкина, она опирается на мнение самого автора.

В конце 1833 года, которым как раз и помечена «Пиковая дама», граф Соллогуб присутствовал при обмене репликами между Пушкиным и сочинителем фантастических повестей Владимиром Одоевским. У Одоевского только что вышла книжка фантастических произведений, и он, встретив Пушкина, очень хотел знать мнение большого поэта о своем творчестве. Граф Соллогуб, присутствовавший при этом, записал вот что: «Одоевскому хотелось узнать мнение Пушкина о его книге и как он о ней думает. Но Пушкин отделался общими местами – «читал, ничего, хорошо». Видя, что от него ничего не добьешься, Одоевский прибавил только: «Писать фантастические сказки чрезвычайно трудно». Затем он поклонился и прошел. Тут Пушкин сказал: «Да если оно так трудно, зачем же он их пишет! Фантастические сказки только тогда и хороши, когда их писать легко».

Пушкин, если Соллогуб верно передает его слова, здесь, конечно, немножко лукавит. Его собственная фантастика вовсе не выглядит такими легкими набросками, быстро положенными на бумагу. Ничего подобного, это плод очень серьезного, долгого труда, масса черновиков, масса вариантов, масса размышлений и главное – глубина философского проникновения в жизнь,  мысли, отношения людей, характеры. Так что нет, «Пиковая дама» не легкое сочинение, брошенное на бумагу.

Призрак Наполеона

Серьезные читатели, в отличие от профанов, как раз хорошо понимают, что такое «Пиковая дама» с ее отступлениями от реальных обстоятельств жизни. Это вовсе не досужие игровые мотивы. С этой точки зрения значимый сигнал посылает нам стихотворение Пушкина «Недвижный страж стоял на царственном пороге…».  Оно написано еще в южной ссылке, где-то между 1823 и 1824 годами. До «Пиковой дамы», как мы понимаем, еще целых десять лет.

А между тем фабульные ходы и основные фабульные ходы обоих произведений совершенно совпадают. Генетическая родственность выявляется уже по тому, что в стихотворении «Недвижный страж…» покойный Наполеон, призрак Наполеона является к живому еще государю Александру I, и как бы должен возникнуть диалог между этими двумя персонами. То же самое происходит и в «Пиковой даме», когда к Германну является призрак покойной старухи и выставляет перед Германном свои условия, ставит свои требования.

В «Пиковой даме» как раз и продолжается это сопоставление героя с Наполеоном. Только Германн внешне похож на Наполеона, а призрак Наполеона как бы еще более похож, еще более реален. И вот разговор между инженером и мертвой старухой как бы есть продолжение вот этого стихотворения Пушкина, написанного десять лет тому назад.

Наполеон-призрак наносит визит Александру и готов предъявить ему свои требования, свои условия. К сожалению, мы не знаем, что это за требования, что это за условия, в отличие от «Пиковой дамы». Не знаем потому, что стихотворение не закончено. И если угодно, можно даже в этом смысле считать «Пиковую даму» продолжением и развязкой незаконченного стихотворения 1823-1824 года. Об этом еще пойдет речь.

«Повесть о трех картах», быть может, дает возможность понять, в чем смысл претензий Наполеона и Германна к русским и России. Это вопрос о русском наследстве, понимаемом западным сознанием. И с этой точки зрения можно даже считать «Пиковую даму» уменьшенной в подобии моделью европейской истории наполеоновского, а может быть, даже и не только наполеоновского времени. Это обстоятельство, эта философия недавнего и давнего времен очень ясно проступает в «Пиковой даме».

Внучка Петра I

Что еще любопытно в истории с карточным наследством, это родословная Натальи Петровны Голицыной, прототипа пиковой дамы, прототипа Анны Федотовны. То, что она действительно прототип – совершенно точно, потому что об этом пишет и сам Пушкин, в своей знаменитой записи о том, что при дворе прочитали «Пиковую даму», при дворе не сердятся, хотя там несомненно узнали старую княгиню Голицыну в образе графини.

У нее действительно причудливая родословная. Русское дворянство условно делилось на две группы. Это обретшие свое благородное звание выходцы из других стран – из немцев, из татар. И выходцы из недворянских сословий: из мещанства, купечества, духовенства. Нельзя сказать, что «въезжие» дворяне были как бы рангом выше. Никакими привилегиями они не пользовались. Но тем не менее некоторая спесь тут присутствовала.

Вот и сам Пушкин все время подчеркивал, что он по матери потомок арабского султана, а по отцу – человек из Европы, Радша. Так вот, Анна Федотовна, точнее ее прототип – княгиня Наталья Петровна Голицына, имеет очень причудливую родословную. Она начинается с Петра Великого.

У Петра Великого был денщик – Ушаков Андрей Иванович, который потом выслужил большие чины. И вот Петр женил его на своей любовнице Евдокии Ржевской. А, между тем, выдав ее замуж, не переставал считать ее своей собственностью. Эта Евдокия наградила его, с одной стороны, венерической болезнью, а, с другой стороны, сыном. Вот этот сын как раз и стал отцом нашей Голицыной, нашей графини. При этом то обстоятельство, что Наталья Петровна была хоть и не родной, но внучкой Петра, не скрывалось. При петровском дворе и позже это, наоборот, был предмет гордости. Со стороны другого деда происхождение тоже было чрезвычайно интересное. Это Андрей Иванович Ушаков – глава Тайной канцелярии, заплечных дел мастер, в свое время очень известная и очень страшная фигура.

И отсюда в сознании Натальи Петровны была чрезвычайно интересная генеалогическая странность. С одной стороны, она как бы незаконная внучка, но, с другой стороны, ведь самого Петра Первого. Поэтому она свысока глядела на всех этих голштинцев, вольфинбюттельцев, всех этих маленьких немецких князьков, которые с ее точки зрения просто худородные. И очень себя держала как кровная родственница первого русского императора. Например, она не вставала, когда к ней в гости приходили члены царского дома, делая исключение только для императора или императрицы. Вот кто она такая.

Вот, кстати, почему Томский не может привести к старой графине Германна. Он – худородный, из немцев. И вот почему у него никакого труда не составляет привести в этот дом и представить Нарумова, конногвардейца, русского дворянина. Вот ситуация, которая здесь совершенно открыта. И Германн потому и избирает этот странный обходной путь знакомства с графиней, что прямого доступа в эти покои у него нет. Он для этого недостаточно знатен.

А Наталья Петровна – великая дама, у нее в биографии чего только не было. Дело не только в Париже или, там, в приобщении семье Голицыных. Скажем, известно, что на придворных балах при Екатерине Второй она танцевала с наследником цесаревичем Павлом Петровичем – будущим императором Павлом. Представьте себе ситуацию, в которой, по словам Пушкина, самый романтический наш император Павел I танцует с Пиковой Дамой. Это историческая ситуация, если пересечь границу между художественным произведением и исторической реальностью. Так и было.

Так что в этом смысле «Пиковая дама», не переставая быть фантастическим произведением, все-таки рассказывает нам о таких глубинах русской истории, о таких интересных деталях петербургской придворной жизни, о которых читатель просто не подозревает, беря в руки пушкинское произведение.

Вот эта градация дворянства на тех, кто получил свое звание в России и тех, кто обрел его еще за границей, еще до въезда в Россию, поддерживалось на протяжении веков. Например, когда Иван Грозный беседовал с англичанином Флетчером, он его предупреждал: «Ты нашим русским не верь, они плуты.» На что Флетчер откликался: «Ваше Величество, как Вы можете так говорить? Вы же русский!» «Нет,» – говорил Грозный, – «я не русский. Мой род восходит к римскому императору Августу.»

Вот здесь та же самая история несколько веков спустя. Вот эта разница. И Германн, который тоже ощущает некоторое отторжение петербургского общества, потому что он обрусевший немец, а это не Бог весть какое высокое звание. Тут все двоится, все неясно.

Бытовые зарисовки

Вот, одна из линий, по которым Пушкин приходит к «Пиковой даме», это, конечно, Фирс-Голицын – озорник, баловень судьбы. А вторая линия довольно обыденная. Да, может, она и не вторая, может она десятая, но тем не менее… У Пушкина был приятель Филипп Филиппович Вигель, из старшего поколения, который в очень ранней юности, почти в детстве, провел один летний сезон в имении Голицыных недалеко от Киева, село Казачье, или Казацкое по другим источникам. И вот там он наткнулся на семейство, очень близкое к Наталье Петровне Голицыной, которая всю жизнь, как пишут, прожила с сознанием, что все дела делаются по личной приязни, а не по государственным законам.

То есть нравственность Натальи Петровны он подвергает некоторому сомнению, и говорит о том, что все это вывезено из Парижа, из Сен-Жерменского предместья. И вот неизвестно – граф Сен-Жермен имеет какое-то отношение к этому Сен-Жерменскому предместью, или же нет? Но, в любом случае, это чисто бытовое наблюдение о характере Натальи Петровны.

Другая сторона дела состоит вот в чем. В доме Голицыных, в этом имении Казачье, живут два невидных человека. Это управляющий – отставной офицер, но что, может быть, еще важнее он – незаконный сын хозяина, князя Голицына. И живет еще приживалка, барышня из захудалых дворян, которая нужна для того, чтобы развлекать барыню. И вот этих двух людей при Вигеле женят. То есть барыня выдает свою приживалку за управляющего. Что мы и встречаем в «Пиковой даме». За кого выходит Лиза в финале повести? За сына управляющего старой графини, уже к тому моменту покойной. Это тот управляющий, который не доплачивает Лизе ее скудного жалования, на что она жалуется.

То есть, оказывается, бытовая сторона «Пиковой дамы» представлена очень густо, очень хорошо. И именно вот это отсутствие границы между мистикой и реальностью – одна из главных особенностей пушкинской повести.

Магия чисел

«Пиковая дама» написана на скрещении многих, подчас совершенно несходных между собою мотивов. Крайние точки традиций, на которых выстроена пушкинская вещь, пушкинская «повесть о трех картах», бесконечно удалены друг от друга. С одной стороны, это очевидный интерес Пушкина к научной, если угодно, математической стороне – вероятности выпадения карт при игре в «фараона».

На другом полюсе пушкинского интереса – суеверное, если не сказать сказочное убеждение в магии чисел. Через три года после «Пиковой дамы» Пушкин публикует в своем знаменитом журнале «Современник» довольно странную для того времени статью под общепонятным названием «О надежде». Это не что иное, как популярное изложение математической теории вероятностей.

Статья написана известным публицистом и ученым князем Петром Козловским. Популярное изложение математической теории вероятностей рассчитано на всех, это более чем популярный текст, понятный, я думаю, даже светским дамам. И среди прочего он адресован любителям карточной игры. Статья отчасти предостерегает игроков от более чем шаткой надежды на случайное выпадение заданной карты.

В ней обсуждается, конечно, не только карточная игра. Совершенно замечательный эпизод этой статьи также связан с «Пиковой дамой» уже не через карты, а вообще через вероятность, через надежду на некое удачное выпадение цифры, карты, знака и т.д. Например, Козловский обсуждает политического игрока – Наполеона.

После Битвы народов под Лейпцигом в 1813 году победители-союзники ведь предлагали императору Наполеону мир и сохранение императорской короны при условии возвращения Франции к довоенным границам. В общем, спокойное, разумное предложение, не затрагивающее чести обеих сторон. И вот Наполеон чисто интуитивно и совершенно неверно оценил вероятность своей победы и отказался. Что, собственно говоря, и повергло его впоследствии в полный крах.

Публикуя статью Козловского, Пушкин как бы еще раз наполнял глубоким содержательным смыслом внешнее портретное сходство своего героя Германна с императором французов. Это образ Наполеона-игрока. Потом этот же образ будет продолжать Лев Николаевич Толстой в своем романе «Война и мир», где перед битвой он обсуждает положение вещей как ситуацию на шахматной доске. Т.е. Наполеон здесь выступает таким же игроком, как Германн в «Пиковой даме», который уповает на счастливый случай, не принимая разумных оснований для своего решения.

Нумерология Пушкина

Другой мотив «Пиковой дамы» – это магия чисел. Тройка, семерка, туз в сознании Германна имеют очень важное олицетворение. Тройку он видит как молодую девушку, семерку – как показание часов, а туз в его сознании – это пузастый мужчина. Т.е. он как бы переносит символику в реальную жизнь, думая, что именно это и приведет его к выигрышу, к победе. Тем самым Германн ищет реальных соответствий между таинственной нумерологией и повседневной жизнью.

В этом смысле как раз цифра 3 имеет акцентированное положение в сознании и творчестве Пушкина. Ну, например, у него есть стихотворение «В степи мирской пробились три ключа…». Именно три ключа. Они напояют юность, вдохновение и забвение. Т.е. философский смысл цифры 3 выступает здесь с полной очевидностью.

Другое стихотворение рассказывает о купеческой дочке Наташе, которая «три дня и три ночи пропадала». Эти три дня и три ночи тоже наполняются неким таким мистическим содержанием. Мы так и не узнаем, что произошло в эти три дня и три ночи, когда пропадала девица.

У Пушкинской героини Клеопатры три любовника, которые тоже дают понятие о трех подходах к действительности – от прагматики до чистой лирики третьего, молодого любовника. Опять магическая цифра 3 то ли возвращает нас к «Пиковой даме», то ли предшествует ей, но тем не менее сама по себе она здесь совершенно отчетливо читается.

Хорошо знакомый нам пушкинский герой Петруша Гринев тоже подвержен этой же магии. Когда Пугачев захватывает Белогорскую крепость, он казнит офицеров, и Петр Гринев влеком к виселице как раз третьим, и его судьба совсем не такая, как у двух других перед ним казненных, т.е. опять цифра 3 акцентирует некую магию другого, гораздо более сложного и философского смысла.

Не знаю, надо ли напоминать «Сказку о царе Салтане», которая начинается с трех прях, которые прядут под окном, и это три судьбы и три жизненных пути, которые тоже очень многое объясняют и в пушкинской судьбе, и в судьбе его героев.

В «Золотом петушке» по выкрикам птицы совершаются три похода с тремя совершенно разными окончаниями. Так что это все как раз в том же самом поле, в котором существует «Пиковая дама», ее герои и автор повести.