Питер Ловси «Оса»

 

Шторм угас, оставив после себя лишь ветер, который сдувал пену с беспокойных волн. На берегу тут и там валялись выброшенные морем кучи зеленых водорослей. Ракушки, деревянные щепки и несколько медуз лежали там, где их оставил отлив. Как и в любое другое утро, на берегу можно было увидеть одинокую фигуру с ведром в руке. Это был Пол Моллой, и, как всегда, он был сосредоточен.

Его жена Гвинет стояла рядом с деревянными ступеньками, ведущими с берега к их дому через сад с цветущими деревьями.

— Пол, обедать!

Лишь после того, как она еще дважды прокричала это приглашение, поврежденный мозг Пола уловил посторонние звуки. Он развернулся и неуклюже поковылял к ней.

Инсульт, случившийся с ним в июле прошлого года, за несколько дней до его шестьдесят первого дня рождения, превратил Пола в жалкую пародию на того здорового и сильного человека, каким он был прежде. После удара у него нарушилась координация движений, и теперь он двигался, как маленький ребенок, только намного медленнее. И еще он онемел.

Смириться с потерей речи Гвинет было труднее всего. Ее бесило, что теперь она была отрезана от его мыслей. Пол не мог ни писать, ни даже рисовать. Ей приходилось довольствоваться тем отрывочным общением, которое еще было возможно. Каждый раз, возвращаясь с берега, он ей что-то приносил: ракушку или обкатанный водой камушек. Она принимала эти подарки так же благосклонно, как когда-то принимала розы.

В больнице ей сказали, чтобы она продолжала разговаривать с ним как со взрослым, даже если он ничего не понимал. Это было трудно. Она старалась, но все равно голос ее звучал так, будто она обращалась к ребенку.

— Какая красивая ракушка! Это мне? Спасибо, милый. Я отнесу ее в дом и положу на полочку с остальными сокровищами, которые ты для меня нашел… Только она будет лежать в самом центре. — Она наклонилась, чтобы поцеловать его, но он отвернулся, наблюдая за какой-то чайкой.

Гвинет помогла мужу подняться по ступенькам, и они вместе отправились в короткий, но утомительный путь. Они купили эту землю (в нескольких милях к северу от Бандаберга на квинслендском побережье) за десять лет до того, как Пол ушел из брисбенской страховой компании. Пол мог бы еще много лет занимать пост председателя, но он всегда обещал, что прекратит заниматься делами в шестьдесят, до того как станет жирным и немощным. Они возвели этот великолепный дом и обустроили его всем необходимым на свой вкус: бассейн, джакузи, сарай для лодок, теннисный корт. Теперь ими пользовались только их гости.

— Не отставай, милый. Давай скорее, — подгоняла она Пола. — Тебя ждет такой бекон пальчики оближешь. — И, пытаясь зажечь в нем хотя бы искру интереса, добавила: — Наверное, Гайдн все еще спит. Не думаю, что он пойдет с тобой гулять на берег. По крайней мере, до завтрака — это точно. Может, вообще не захочет из дома выходить. Не очень-то он любит море, да?

Кто бы ни приезжал к ним, Гвинет всегда уговаривала гостей остаться у них подольше. Ей не хватало настоящих разговоров. Гайдн приехал к ним из Уэльса. Он был дальним родственником, и Гвинет никогда раньше с ним не встречалась, но она была не против принять его. Она познакомилась с ним, когда, чтобы чем-то занять себя, принялась копаться в истории своего рода. Когда-то, много лет назад, отец подарил ей старую Библию с генеалогическим древом на обложке. Она сохранила ее. А потом записалась в генеалогическое общество и узнала, что лучший способ найти своих предков — написать в местные газеты, выходящие там, где они жили. Ей удалось напечатать свое письмо в уэльской газете; Гайдн, который жил в Суонси, увидел его и откликнулся. Его фамилия тоже была Эванс, и он тоже изучал фамильную историю. Он установил, что их роды связаны через прадеда по имени Хью Эванс, который жил в Порт-Толботе.

Пол вошел в дом, даже не посмотрев на задернутые шторы.

— Знаешь, — продолжила Гвинет, — а я не удивляюсь, что Гайдн привык все время находиться в доме: я помню, какая в Уэльсе погода. Раз он священник, то, наверное, много читает Библию. — Снова поймав себя на том, что говорит очевидные вещи, она открыла дверь на кухню. — Входи, Пол. Похоже, завтракать мы с тобой будем вдвоем.

Гайдн появился, когда стали пить утренний кофе. Приехав сюда, он в первый же день снял черный костюм с белым пасторским воротником и надел розовую футболку. В мирской одежде он выглядел несколько моложе, скажем, лет на сорок пять, но она же подчеркнула то, что Гвинет назвала бы пивным брюхом, если бы Гайдн не был священником.

— Ну что, выспались? Уже лучше себя чувствуете? — поинтересовалась она.

— Бесконечно лучше, благодарю вас, Гвинет. — Когда он открывал рот, сразу было видно, что он не австралиец. — А после вашего бассейна я словно заново родился.

— Вы плавали?

— Не то чтобы плавал. Я имел в виду ваш маленький круглый бассейн.

Она улыбнулась.

— А, джакузи. Вы там нашли кнопки?

— Я не знал, что мне нужно было искать какие-то кнопки.

— Ими включаются форсунки, создающие эффект водоворота. Вы многое потеряли, если не включили их.

— В таком случае мне нужно обязательно проделать это снова.

— Пол любил там купаться. Но теперь я боюсь, что он может поскользнуться, поэтому он там не бывает.

— Я вас понимаю.

— Хотя, может быть, мне и стоит рискнуть. Врач говорит, он может начать пользоваться мышцами, которые не затронул удар… Правда, дорогой?

Пол не обратил на нее внимания.

— Он все понимает? — спросил Гайдн.

— Я хочу верить, что понимает, даже если он не может этого показать. Извините, но я не хотела бы о нем говорить так, словно он не один из нас.

Гайдн понимающе кивнул.

— Тогда давайте поговорим о чем-нибудь менее тягостном. У меня для вас хорошие вести, Гвинет.

Она что-то пробормотала, судя по тону, недовольно. Проповеди — дело, конечно, нужное, но читать их надо не у нее на кухне, а в церкви.

Однако оказалось, что вести Гайдна не были связаны с богословием.

— Одна из причин моего приезда — помимо вашего любезного приглашения — это то, что я хочу сообщить вам о нашем общем предке, сэре Тюдоре Эвансе.

— О сэре Тюдоре? У нас в роду были дворяне?

— Да, в семнадцатом веке.

— Что-то я не припомню, чтобы видела его на нашем родословном древе.

Гайдн улыбнулся с видом человека, намного лучше разбирающегося в генеалогической науке.

— Если я не ошибаюсь, оно начинается с восьмидесятых годов восемнадцатого века.

— Да.

— Утверждать, что род начался тогда, конечно же, неверно. У ваших предков, живших в восемнадцатом веке, были родители, так же, как и у моих, а те, в свою очередь, тоже имели родителей. Таким образом, историю можно проследить до самых истоков, до сэра Тюдора и, в конечном итоге, до самого Адама.

— Давайте не будем говорить об Адаме, лучше расскажите мне о сэре Тюдоре. — Гвинет быстро повернулась к Полу, который сосал палец. — Ты наверняка не знал, милый, что я происхожу из дворянского рода.

Гайдн сказал:

— Это прямая линия. Его называли Плантатор Эванс. Согласно моим исследованиям, он владел половиной Барбадоса. Он нажил огромное состояние продажей сахарного тростника.

— В самом деле? Состояние? И что с ним стало?

— Большая его часть в 1683 голу пошла на дно во время крушения «Глорианы». Это одна из величайших морских трагедий. Он продал свои плантации, чтобы вернуться на землю отцов, и почти доплыл до Уэльса, когда на Бристольский залив налетел шторм и корабль вместе со всем экипажем исчез. На борту были сам сэр Тюдор и его жена Элеонора.

— Как печально!

— Да. Упокой, Господи, их души.

Гвинет коснулась пальцем лба.

— Что-то я припоминаю. Прошлый год был для нас настоящим кошмаром, и у меня столько всего вылетело из головы… «Глориана». Это не тот ли корабль, который нашли охотники за сокровищами? Я где-то читала об этом.

— О, эта история была во всех газетах, — подтвердил Гайдн. — Я привез с собой несколько вырезок. Они у меня в чемодане.

— Вспомнила. Водолазы подняли со дна много дорогих вещей. Они нашли целые бочки монет, серебро и прекрасные драгоценные украшения. О, как волнительно! А мы можем заявить о своих правах?

Гайдн покачал головой.

— Это исключено, дорогая моя. Для этого пришлось бы нанимать адвокатов. К тому же, наверное, уже слишком поздно.

— Почему?

— Насколько я знаю, если у побережья Великобритании на затонувших кораблях находят сокровища, их нужно сдавать в специальную службу или таможню. После этого у их законного владельца есть год и один день на то, чтобы заявить о своих правах. После этого найденные предметы продаются, и выручка поступает тому, кто их нашел.

— Год и один день, — повторила Гвинет. — О, Гайдн, это так интересно. А когда эти искатели сокровищ начали поднимать вещи с «Глорианы»?

— В прошлом марте.

— Одиннадцать месяцев! Значит, у нас еще есть время подать заявку. Мы должны это сделать.

Гайдн тяжело вздохнул.

— Эти вещи могут быть очень дорогими.

— Но они станут нашими, если мы сумеем доказать свои права на сокровища.

Он протестующе выставил руку.

— В отличие от вас, моя дорогая, я не имею на это права. У вас с сэром Тюдором прямая связь, а у меня очень отдаленная. Нет, личного интереса в этом деле у меня нет. Кроме того, человек моей профессии не может служить одновременно Богу и мамоне.

— Вы действительно верите, что я имею право на эти богатства?

— Охотники за сокровищами наверняка будут оспаривать это.

— Речь идет о миллионах фунтов, верно? Я что, должна просто позволить им присвоить их? Мне нужно найти какого-нибудь адвоката. И побыстрее.

Гайдн кашлянул.

— Они берут за работу астрономические гонорары.

— Я знаю, — сказала Гвинет. — Мы можем себе это позволить… Верно, Пол?

Пол вытянул губы трубочкой и дунул, что, вероятно, не имело отношения к делу. Так, по крайней мере, решила Гвинет.

— И что они хотят? Какой-нибудь первоначальный взнос?

— Кажется, это называется «предварительный гонорар».

— Я могу хоть завтра чек выписать, если надо. Теперь я занимаюсь всеми нашими денежными делами. У нас на счету денег более чем достаточно. Меня больше волнует, где найти хорошего адвоката.

Гайдн взял себя пальцами за подбородок и задумался.

— Я бы не стал обращаться в австралийскую контору. Лучше подыскать кого-нибудь на месте. В Уэльсе лучшей считается кардиффская адвокатская контора «Джоунз, Хип и Джоунз». Я уверен, что они могли бы взяться за это дело.

— А мы успеем? До марта осталось несколько дней.

— Да, дело срочное, — согласно кивнул головой Гайдн. — Знаете что? Я мог бы на несколько дней сократить свой отпуск. Если я на выходных вернусь в Уэльс, я бы с ними встретился уже в понедельник.

— Что вы, я не могу просить вас о таком одолжении, — произнесла Гвинет тоном, свидетельствующим об обратном.

— Мне это несложно, — беззаботно махнул рукой Гайдн.

— Вы ангел! А они примут австралийские деньги?

— Наверное, нет, но это не страшно. Дорожные чеки — вот решение. Лично я ими всегда пользуюсь. Знаете, если вы действительно серьезно настроены…

— О да!

— Вы могли бы купить стерлинговые чеки на мое имя, а я бы заплатил за вас.

— Вы правда можете это сделать?

— Я сделаю все, что в моих силах.

Она вся засветилась от удовольствия.

— А теперь, если они недалеко, я хотела бы взглянуть на ваши вырезки.

Принеся вырезки, он ушел в свою комнату, и она перечитала их несколько раз днем, когда Пол ушел гулять на берег и она осталась одна. Три вырезанных из газеты страницы пестрели цветными фотографиями поразительной находки. Больше всего ее восхитили рубиновое ожерелье и золотые браслеты. Она даже подумала, что не станет их продавать и оставит себе. Вместе с вырезками Гайдн принес ей и намного более подробное генеалогическое древо, которое не оставляло никаких сомнений в том, что она — единственный прямой потомок сэра Тюдора Эванса.

Неужели такое возможно?

Позже сомнения несколько раз посетили ее. Наверняка эти охотники за сокровищами вложили немалые деньги в корабли, акваланги и прочее оборудование. Должно быть, они не сомневались в том, что все, поднятое ими со дна, будет принадлежать им. Возможно, есть какие-то пункты закона, которые не позволяют ей претендовать на эту находку? Еще она подумала о том, насколько точны результаты исследований Гайдна. Его благие намерения не вызывали у нее сомнений (какой смысл ему обманывать?), но по своему скромному опыту копания в фамильной истории она знала, насколько легко перепутать разных Эвансов.

«С другой стороны, — сказала она себе, — я для этого и нанимаю адвокатов. Это их задача выяснить, имею ли я законное право на эти сокровища».

Ближе к вечеру произошел досадный случай. Она пошла на берег, чтобы отвести домой Пола. На том отрезке берега, на котором он любил гулять, всегда было малолюдно, даже на выходных, и вскоре она заметила его, стоящего на коленях на песке. На этот раз ей не пришлось кричать. Он сам встал, поднял свое ведро и неверной походкой направился к ней. Она машинально выставила руку, чтобы взять его очередной подарок. Он заглянул в ведро, взял что-то из него и положил на ее раскрытую ладонь.

Мертвая оса.

Она чуть не отдернула руку и не выронила насекомое. Гвинет была рада, что сдержалась, ведь он специально сохранил осу для нее, и ей не хотелось его обижать.

— О, это оса? — сказала она. — Какая красивая! Спасибо, милый. Ты такой заботливый. Давай отнесем ее домой и положим рядышком с остальными камушками и ракушками, хорошо?

Она достала из кармана бумажный носовой платок и бережно завернула в него крошечное тельце.

Дома она развернула его и раздвинула лежавшие на полке ракушки и камни, освобождая место.

— Ну вот.

Она повернулась к Полу и улыбнулась.

Он поднял руку и раздавил осу большим пальцем.

— Пол!

Этот жестокий поступок поразил Гвинет. У нее возникло такое чувство, словно было разрушено что-то дорогое.

— Зачем ты это сделал, Пол? Ты же мне ее подарил. Я ценю твои подарки, ты ведь знаешь.

Неуклюжей шаркающей походкой он вышел из комнаты.

Вечером за ужином она рассказала Гайдну об этом случае, снова нарушив правило не обсуждать Пола в его присутствии.

— Мне все кажется, что он это сделал неспроста, — призналась она. — Это так на него не похоже.

— Если хотите услышать мое мнение, — сказал Гайдн, — это говорит о том, что у него сохранился разум. Оса не должна находиться в доме, ни мертвая, ни живая. По правде сказать, у меня на ософобия. Это одна из причин, почему я не хожу на берег. Везде, где есть вода, обязательно будут и осы.

— Наверное, вас когда-то укусила оса?

— Нет. К счастью, мне всегда удавалось держаться от них подальше, но одного моего дядю оса убила.

— Убила оса?

— Ему тогда было всего сорок четыре. Это случилось в Аберистуите у всех на глазах. Оса укусила его в правый висок. Лицо у него стало ярко-красным, и он рухнул прямо на гальку. Тетя побежала за врачом, но тот смог лишь констатировать смерть.

Эта трагедия явно произвела огромное впечатление на Гайдна. То, что он рассказывал об этом случае простым языком, без обычных в его речи цветистых выражений, доказывало это.

— Какой ужас! Наверное, это редкий случай.

— Такое случается чаще, чем выдумаете. Говорю вам, хоть оса — это божья тварь, но я стараюсь держаться от них подальше. — Он повернулся к Полу и впервые обратился к нему напрямую, стараясь завершить разговор на более веселой ноте. — Поэтому — да приумножится сила ваших перстов, мой друг.

Пол посмотрел на него пустым взглядом.

В конце трапезы Гайдн объявил, что утром уезжает.

— Я звонил в аэропорт. Мне там сказали, что могут включить меня в какой-то «подсадочный» список, и подсказали, что лучше лететь до выходных, так что я лечу завтра.

— Завтра? — Голос Гвинет взволнованно дрогнул. — Но как же? Мы ведь еще не купили дорожные чеки.

— Ничего страшного, моя дорогая. В аэропорту есть место, где их можно купить. Вы можете просто выписать мне чек. Наверное, это даже лучше сделать прямо сейчас, чтобы завтра с утра не забыть.

— И сколько нужно?

— Не знаю. Я, право, очень слабо представляю себе, сколько сейчас берут адвокаты. Но вы точно готовы на эти расходы?

— Совершенно точно. Если выяснится, что я не имею права на эти сокровища, я надеюсь, мне об этом сообщат?

— Я сам вам сообщу, моя дорогая. Сколько вы можете потратить? Будет лучше, если я возьму больше, чем меньше.

Она выписала ему чек на десять тысяч австралийских долларов.

— Что ж, если позволите, теперь я пойду собирать вещи и побуду один перед сном.

— Может, утром вам приготовить завтрак пораньше?

Гайдн улыбнулся.

— Да, скажем, часов в восемь. Для меня это действительно рано. Я тогда успею и выполнить то, что я себе обещал, — искупаться во включенном джакузи. Спокойной ночи, и храни вас Бог, моя дорогая. И вас, старина Пол.

Гвинет не спалось. Посреди ночи она посмотрела на Пола и заметила, что тот лежит с открытыми глазами. Она нащупала его руку, сжала ее и заговорила с ним так, как будто он понимал:

— Я все думаю, правильно я поступила, отдав Гайдну этот чек. Не то что я ему не доверяю… То есть он же священник, а разве можно не доверять священнику? Я просто думаю, как поступил бы ты, милый. Дал бы ты ему эти деньги? И, знаешь, мне почему-то кажется, что нет. Я все время спрашиваю себя, что ты хотел сказать мне, когда давал ту осу? Ведь ты такого никогда раньше не делал. А потом еще и раздавил ее.

Наверное, вскоре после этого она наконец заснула, потому что, снова открыв глаза, Гвинет увидела, что из-за краев штор уже проглядывает серый рассвет. Она вздохнула и повернулась к Полу, но его сторона кровати была пуста. Наверное, он уже ушел на берег.

Через несколько минут она уже приняла душ и оделась, чтобы пораньше начать готовить завтрак. Она решила, что сначала достанет продукты, потом приведет домой Пола и после этого приступит к готовке.

Однако тем утром ее ждало немало неожиданностей.

Идти на берег за Полом ей не пришлось, потому что по какой-то необъяснимой причине он сам вернулся в дом и занял свое обычное место на кухне.

— Пол! Ты меня огорошил, — сказала она, удивленно глядя на него. — Что случилось, дорогой? У тебя сегодня утром разыгрался аппетит? Потерпи немного, я уже начинаю. Бутерброд хочешь пока? Но я, пожалуй, сперва схожу к Гайдну, проверю, проснулся ли он.

Когда она подошла к двери Гайдна, ей вдруг пришло в голову, что сегодня Пол ничего не принес ей с берега. Она решила, что, наверное, он на нее обиделся за то, что вчера она разговаривала с ним об осе таким тоном.

Она не любила стучаться в комнату священника, боясь потревожить его во время утренней молитвы, но сегодня это было необходимо сделать, чтобы он не проспал.

— Спасибо, — раздался из-за двери голос Гайдна. — У меня еще есть время на джакузи?

— Конечно. Скажем, минут двадцать вам хватит?

— Вполне.

Она вернулась на кухню и сделала Полу бутерброд. Ведро, которое он всегда брал с собой на берег, стояло рядом с ним. Гвинет украдкой заглянула в него, проверить, не лежит ли там для нее подарок, ракушка или голыш.

Пусто.

Ничего не сказав, она принялась накрывать стол. Потом поставила на огонь сковородку.

Через пятнадцать минут завтрак был готов, но Гайдн пока не появился.

— Похоже, в джакузи ему понравилось, — сказала она Полу. — Давай начинать без него.

Когда закончили, она сказала:

— Пойду проверю.

Ножка стула, на котором сидел Пол, была прижата к двери и не давала ей открыться.

— Подвинься, дорогой. Я не могу выйти.

Он не пошевелился.

— Наверно, ты прав, — сказала Гвинет, как всегда, заставляя себя думать, что его действия осмысленны и имеют цель. — Не стоит беспокоиться из-за пустяков. За несколько минут еда не испортится.

Прошло еще четверть часа.

— Может, с ним что-то случилось? Надо сходить проверить. Пусти меня, дорогой.

Когда она взяла Пола за руку и помогла встать, он обнял ее и притянул к себе, прижавшись к ней щекой. Она удивилась, но это было ей приятно. Он не обнимал ее с того дня, когда с ним случилась беда. Гвинет поцеловала его и пошла искать Гайдна.

Гайдн в черных плавках лежал ничком на плиточном полу рядом с джакузи, в котором шумно бурлила вода. Когда она позвала его, он не пошевелился.

— По-моему, он умер, — сказала Гвинет девушке, ответившей на звонок в «скорую».

Девушка посоветовала сделать ему искусственное дыхание и сказала, что машина уже выехала.

Гвинет все еще сидела на полу, пытаясь вдохнуть жизнь в Гайдна, когда приехала полиция.

— Позвольте взглянуть, миссис, — сказал сержант. Потом, после беглого осмотра тела, он объявил: — Он мертв. Сожалею. Это ваш муж?

Она объяснила.

— Вы его здесь нашли?

— Да. Вы думаете, это электричество?

— Это я хотел бы от вас узнать. Джакузи работало, когда вы его нашли?

— Да. — Гвинет вдруг сообразила, что вода в джакузи уже не бурлила. Наверное, Пол выключил его, когда она звонила в «скорую». Пола ей не хотелось вмешивать, поэтому она добавила: — Хотя не знаю. Может быть, я ошибаюсь.

— Может, тут и правда есть утечка тока, — предположил сержант. — Проверим. А ваш муж дома?

— Был дома. — Она выкрикнула его имя и, не услышав ответа, сказала: — Наверное, он ушел на берег. Он всегда там гуляет. — И она рассказала им об инсульте.

Прибыли еще полицейские. Некоторые были в штатском. Один из них представился инспектором уголовной полиции Перри. В течение следующих двух часов он несколько раз разговаривал с Гвинет. Инспектор сходил в комнату Гайдна и открыл чемодан, который тот собрал для полета домой. Вернувшись к Гвинет, он улыбнулся.

— Так вы говорите, что считали его родственником из Уэльса?

— Да, это мой родственник.

— Дальний?

Не замечая его усмешки, Гвинет сказала:

— Если хотите, могу вам показать генеалогическое древо…

— Не стоит, миссис Моллой. Его чемодан забит подобными картинками, и все они такие же липовые, как его уэльский акцент. Он не был священником. Его звали Браун. Майкл Герберт Браун. Это английский мошенник, которого мы искали много месяцев. Скотланд-Ярд подобрался к нему слишком близко, поэтому прошлым летом он перебрался к нам в Квинсленд. Он своими рассказами о сокровищах выманивал у людей тысячи. Вот ваш чек. Я бы сказал, что вам очень повезло.

Через какое-то время тело перенесли в машину «скорой помощи» и увезли.

Вечером позвонил инспектор Перри.

— Я просто хотел сообщить вам, что с вашим джакузи все в порядке, миссис Моллой. Я получил отчет от патологоанатома и могу сказать, что Браун умер не от электрического удара.

— От чего же тогда?

Инспектор рассмеялся.

— От чего-то более интересного. Он был ужален.

Гвинет нахмурилась и положила руку на горло.

— Его ужалила оса?

— Можно сказать и так. — В голосе инспектора были слышны удивленные нотки. — Только это не совсем та оса, которую вы себе представляете.

— Я не понимаю.

— Тут нет ничего загадочного, миссис Моллой. Его ужалила морская оса. Знаете, что такое морская оса?

Она знала. Все живущие на берегу знали, что такое морская оса.

— Это медуза. Очень ядовитая медуза.

— Правильно. Одно из самых ядовитых созданий на планете.

— Но он не плавал в море. Он даже на берег не выходил.

— Как раз это, пожалуй, все и объясняет.

— Каким образом?

— Он про морских ос не знал. Штормом их много прибило к берегу. Похоже, что Браун решил все же один раз сходить на море перед отъездом. Он надел плавки и, наверное, зашел в воду. Далеко идти ему было не нужно, медузы плавали у самого берега на отмели. Мы с вами знаем, насколько опасны эти существа, но англичанину это, очевидно, было неизвестно. Морская оса ужалила его, он кое-как вернулся в дом и упал рядом с джакузи.

— Ясно. — Она понимала, что подобное не могло произойти.

— Миссис Моллой, попытайтесь вспомнить, вы видели, как он уходил на берег?

— Я готовила завтрак.

— Жаль. А где был ваш муж?

— Пол? — Она покосилась на Пола, который сидел в своем кресле, обхватив руками ведро. — Он был со мной на кухне. — Она хотела добавить, что Пол тогда вернулся с берега, но не успела, потому что инспектор уже переключился на другие варианты.

— Может, кто-то другой видел Брауна на берегу. Но в такое время, я полагаю, там бывает мало людей.

— Да.

— Все же постарайтесь найти хотя бы какого-нибудь свидетеля. Я помню, вы сказали, что он предпочитал не выходить на берег, но умер-то он именно от контакта с морской осой. Это установлено совершенно точно.

— Я в этом и не сомневаюсь.

— Если он не вышел на берег, как иначе это могло произойти? Я могу представить еще только один вариант, но не могла же медуза из моря перенестись в джакузи!